Я долго не мог понять, что же меня так задевает всего в двух строках романса на это стихотворение. Да что там задевает, практически кинкует, "призрачный мой Ленинград" - настолько мое, что дыхание перехватывает. И главное, ведь не было этого от самих стихов, в ташкентском цикле у меня любимые "Когда лежит луна ломтем чарджуйской дыни" и "Эти рысьи глаза твои, Азия". Сегодня индеец Зоркий глаз наконец-то полез в сборник... и понял, что таки да, он Зоркий глаз. В знакомом варианте этой строчки просто-напросто нет. В романсе, оказывается, взят не классический вариант стихотворения (которое несколько раз правилось и издавалось в разных видах).
Первый вариант
читать В ту ночь мы сошли друг от друга с ума,
Светила нам только зловещая тьма,
Свое бормотали арыки,
И Азией пахли гвоздики.
И мы проходили сквозь город чужой,
Сквозь дымную песнь и полуночный зной, -
Одни под созвездием Змея,
Взглянуть друг на друга не смея.
И чудилось: рядом шагают века,
И в бубен незримая била рука,
И звуки, как тайные знаки,
Пред нами кружились во мраке.
Мы были с тобою в таинственной мгле,
Как будто бы шли по ничейной земле,
Но месяц алмазной фелукой
Вдруг выплыл над встречей-разлукой…
И если вернется та ночь и к тебе,
Будь добрым к моей запоздалой мольбе,
Пришли наяву ли, во сне ли
Мне голос азийской свирели.
1 декабря 1959
Ленинград. Красная КонницаВпоследствии добавлена та самая! третья строфа:
То мог быть Каир или даже Багдад,
Но только не призрачный мой Ленинград.
И горькое это несходство
Душило, как воздух сиротства.
И окончательный вариант, измененный:
читать дальшеВ ту ночь мы сошли друг от друга с ума,
Светила нам только зловещая тьма,
Свое бормотали арыки,
И Азией пахли гвоздики.
И мы проходили сквозь город чужой,
Сквозь дымную песнь и полуночный зной,—
Одни под созвездием Змея,
Взглянуть друг на друга не смея.
То мог быть Стамбул или даже Багдад,
Но, увы! не Варшава, не Ленинград,
И горькое это несходство
Душило, как воздух сиротства.
И чудилось: рядом шагают века,
И в бубен незримая била рука,
И звуки, как тайные знаки,
Пред нами кружились во мраке.
Мы были с тобою в таинственной мгле,
Как будто бы шли по ничейной земле,
Но месяц алмазной фелукой
Вдруг выплыл над встречей-разлукой...
И если вернется та ночь и к тебе
В твоей для меня непонятной судьбе,
Ты знай, что приснилась кому-то
Священная эта минута.Почему в окончательном варианте польские мотивы, можно почитать в
этом исследовании.
А в романсовом варианте взят как раз промежуточный.